Кто-то из круп­ных фи­зи­ков, от­ве­чая на во­прос, что такое наука, опре­де­лил её как воз­мож­ность лю­бо­зна­тель­но­го ин­ди­ви­да удо­вле­тво­рить своё част­ное лю­бо­пыт­ство за об­ще­ствен­ный счёт.

Этот смеш­ной ответ в целом весь­ма точен, так как со­дер­жит важ­ное для по­ни­ма­ния науки слово «лю­бо­зна­тель­ность». Ко­неч­но, со­вре­мен­ная наука  — это слож­ней­шая ин­сти­ту­ци­о­наль­ная форма де­я­тель­но­сти, тре­бу­ю­щая гро­мад­ных ис­сле­до­ва­тель­ских кол­лек­ти­вов, до­ро­го­сто­я­ще­го обо­ру­до­ва­ния и так далее и тому по­доб­ное. Од­на­ко в ос­но­ве её лежит есте­ствен­ное, при­су­щее уже ди­ка­рю, стрем­ле­ние че­ло­ве­ка узнать нечто такое, что нужно или хо­чет­ся знать людям, по­лу­чить по­лез­ную ин­фор­ма­цию о мире, в ко­то­ром мы живём. Иными сло­ва­ми, наука есть по­зна­ние че­ло­ве­ком мира в его мно­го­об­раз­ных про­яв­ле­ни­ях (вклю­чая сюда са­мо­го че­ло­ве­ка как ча­сти­цу окру­жа­ю­щей и охва­ты­ва­ю­щей нас ре­аль­но­сти). Од­на­ко это опре­де­ле­ние не яв­ля­ет­ся до­ста­точ­ным, по­сколь­ку по­зна­ние  — чрез­вы­чай­но слож­ная форма от­но­ше­ния че­ло­ве­ка к миру, ко­то­рая не сво­дит­ся к науке.

Дело в том, что наука  — да­ле­ко не един­ствен­ный ис­точ­ник не­об­хо­ди­мых нам зна­ний. Со­от­вет­ствен­но не каж­дый че­ло­век, стре­мя­щий­ся об­ре­сти эти зна­ния, может счи­тать­ся учёным. Су­ще­ству­ет не­сколь­ко не­об­хо­ди­мых усло­вий, при ко­то­рых по­зна­ва­тель­ное от­но­ше­ние к миру об­ре­та­ет форму соб­ствен­но на­уч­но­го по­зна­ния.

Нач­нем с ба­наль­но­стей. Всем ясно, что наука вы­сту­па­ет как спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ная де­я­тель­ность по про­из­вод­ству зна­ний. По­это­му по­лу­че­ние на­уч­ных зна­ний тре­бу­ет при­ме­не­ния осо­бых на­вы­ков и уме­ний.

По­это­му ни­ко­му не придёт в го­ло­ву счи­тать учёными уче­ни­ков сред­ней школы или сту­ден­тов, ко­то­рые всту­па­ют в по­зна­ва­тель­ное от­но­ше­ние к дей­стви­тель­но­сти, усва­и­вая го­то­вую ин­фор­ма­цию из уст пе­да­го­га, а не вы­ра­ба­ты­вая её са­мо­сто­я­тель­но. Более того, сам пе­да­гог не может счи­тать­ся учёным, если занят лишь транс­ля­ци­ей чужих от­кры­тий.

И всё же, ха­рак­те­ри­зуя науку как спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ное по­зна­ние дей­стви­тель­но­сти, мы де­ла­ем лишь пер­вый шаг к по­ни­ма­нию этого яв­ле­ния.

Зна­ние ста­но­вит­ся на­уч­ным лишь тогда, когда объ­ек­том по­зна­ния ста­но­вят­ся не еди­нич­ные со­бы­тия, а не­ко­то­рые за­ко­ны, то есть су­ще­ствен­ные, не­об­хо­ди­мые, ре­гу­ляр­но вос­про­из­во­ди­мые связи между от­дель­ны­ми яв­ле­ни­я­ми окру­жа­ю­ще­го и охва­ты­ва­ю­ще­го нас мира.

Наука стре­мит­ся рас­крыть все свой­ства мира, «пра­ви­ла его по­ве­де­ния», ко­то­рые в от­ли­чие от пра­вил эти­ке­та или до­рож­но­го дви­же­ния даны нам при­ну­ди­тель­но, на­вя­за­ны на­ше­му со­зна­нию. Со­зна­ние, ре­шив­шее «по­ка­приз­ни­чать» в сфе­рах фун­да­мен­таль­ной науки, может лишь ис­ка­зить под­лин­ную кар­ти­ну вещей  — и в этом слу­чае наука ста­нет бес­по­лез­ной людям. Со­от­вет­ствен­но спо­со­бом су­ще­ство­ва­ния науки яв­ля­ет­ся поиск истин  — таких зна­ний, со­дер­жа­ние ко­то­рых «за­щи­ще­но» от при­су­щей че­ло­ве­ку сво­бо­ды воли. «Дик­та­ту­ра фак­тов», не­сов­ме­сти­мость ис­ти­ны и за­блуж­де­ния  — та­ко­ва глав­ная идея науки.